Сегодня 07:39 29.03.2024

Читателям «Элистинского курьера» мы уже сообщали о сенсационном исследовании калмычки французского происхождения Елены Ремилевой о трагической судьбе калмыцких эмигрантов в период Гражданской войны. Этот интереснейший труд стал известен у нас благодаря Александру Пюрвеевичу Балтырову, заслуженному врачу РК, известному общественному деятелю. Вот так повествуют Елена Сарановна об эмиграции части калмыков в Польшу.

Появление калмыков в Польше напрямую связано с последними боями Вооруженных сил Юга России в районе Новороссийска в марте 1920 года.  Подступы к городу защищал Третий Донской Калмыцкий  конный полк, который продолжал сдерживать наступающих большевиков, ожидая приказа идти на погрузку, но в итоге был оставлен в числе других казачьих частей на произвол судьбы своим Главным командованием на берегу в Новороссийске. Всего в результате этих событий, получивших название «Новороссийская катастрофа» в городе и на подходах к нему были брошены до 30 тысяч (не считая беженцев), в основном казаки. Оставшиеся вынуждены были сдаться и подверглись зверским расправам со стороны красных. Как рассказывает С. Балыков «…с восточной стороны втягивался в Новороссийск, сдавшийся 3-й калмыцкий полк. Он проходил по одному человеку по живому коридору из красноармейцев, которые, по приказанию начальства, рубили каждого второго…»

Однако, ввиду неудач на Польском фронте, красным вскоре срочно понадобились пополнения, особенно для кавалерии. Это спасло жизнь многим калмыкам и казакам, сидевших в лагерях. Их стали большими группами, без особой проверки, записывать в Красную армию и отправлять на Польский фронт, где тут же начался массовый переход бывших пленных на сторону поляков.

Вскоре в составе Польской армии были сформирован целый ряд казачьих частей. Много калмыков было в Отдельной Донской бригаде есаула А.И. Сальникова, которая почти целиком была сформирована из казаков, попавших в плен в Новороссийске.

Были калмыки и в других подразделениях. Вспоминая эти тяжелые годы, Леон Монтуков писал: «Мы, калмыки, служили в армии генерала Булак-Балаховича, в Донском казачьем полку полковника Духопельникова, в 5-й сотне. Всех калмыков тут было больше 100 человек и большинство из Третьего Калмыцкого полка Донской армии. Хотя и были мы дважды преданы нашими начальниками (казачьими и добровольческими), хоть и надломлена была вера и совесть и честь человека, хоть и убит был наш дух, но воевали опять с красными не хуже других. Некоторые получили даже боевые отличия. Я лично имею боевое отличие «Валечный Крест» («Крест храбрых»). Ныне нас в Польше около 20 человек. Остальные в разное время вернулись…»

Отъезд в СССР был связан с тем, что польские власти после завершения войны с Советской Россией создали невыносимые условия жизни для вчерашних союзников по борьбе с большевизмом. Сначала их поместили в лагеря для интернированных, где свирепствовал тиф и много людей погибло, а затем отправили на принудительные тяжелые работы. Например, на лесозаготовках калмыки и казаки находились фактически в каторжных условиях – ходили в обносках, жили в землянках, мерзли и голодали. С большим трудом можно было выбраться в какую-то западную страну, удавалось это единицам. Зато в СССР можно было уехать без особых затруднений, этому фактически содействовали и поляки.

В результате, как сообщали из Польши в 1931-м году Санжа Абушинов, Бадьма Митрогинов и Иван Бембинов: «Оставшиеся в живых 15 человек по два-три человека разбросаны по городам и селам Польши, на разные «черные работы». В самой Варшаве живут три человека. Жалуются на низкий заработок. Почти половина их семейны – женаты на польках, у некоторых есть и дети. Безработица, многие испытывают нужду. Почти все они желают выехать из Польши. Например, все записывались на переезд в Америку для посадки на землю. Их главный мотив для выезда – желание присоединиться к большой группе своих собратьев».

Хотя некоторые из калмыков получали от правительства небольшую помощь за военные заслуги, но на жизнь её не хватало. «К примеру, один из них – полный инвалид, Бадма Мусов, Власовской станицы, живет на пособии правительства… Ему приходится подрабатывать вышивкой гардин, но это занятие ослабило его зрение, и он со страхом ожидает тот час, когда он не будет в состоянии выполнять эту работу».

«Журнал «Ковыльные волны» читают взахлеб. Некоторые из них жалеют, что в эмиграции они забыли монгольскую азбуку. И просят, если имеются у них учебники монгольского языка, чтобы им прислали или указали, где можно их достать.
Позднее в Польше продолжало оставаться всего пять-шесть калмыков, которые фактически растворились в польском обществе.

Публикацию подготовил Вячеслав Науснов.